Редактирование: Абиралов Николай Карпович

Окончив школу в 1959 году, я пошел 
в армию. Служил на подводной лодке. Демобилизовавшись, подал 
документы в Новосибирский институт инженеров железнодорожного 
транспорта. Но, не выдержав устный экзамен по математике, 
я там же порвал документы и выбросил их в урну. Я вернулся в Куйбышев 
и устроился на химзавод. Однако после года работы понял, что нужно 
учиться дальше, и поступил в только что открывшийся Сибирский 
политехникум. Производственную практику я проходил 
на Новосибирском заводе химконцентратов (НЗХК), там и продолжил 
работать после выпуска. Начиная с 1963 года я был прибористом в первом 
отделении в цехе № 1, где разгружали урановую руду. Ее привозили 
в бочонках, вручную вытаскивали из вагонов и грузили на транспортер. 
Рабочие были одеты в обычные робы. Единственное отличие от остальных — 
на голове шапка с широким воротом, чтобы за шиворот пыль не попадала. 
Тогда люди не знали, что это за материал, в чем его опасность. 
Мы работали непосредственно рядом с цехом разгрузки. Утром приходили 
на работу — на слесарном столе урановая пыль, мы ее вытирали 
и начинали трудиться. Я обслуживал транспортер. Потом перешел 
в группу по обслуживанию приборов на участке начальной стадии, 
где уран растворяли кислотой, и на участке измерения уровня 
кислотности. Через год перешел в цех № 6, где отработал 10 лет. Очень 
быстро осознал необходимость высшего образования, решил поступать 
в Сибирский строительный институт — и снова споткнулся на устной 
математике. Но два года спустя я все же поступил в Новосибирский 
институт инженеров железнодорожного транспорта. Получив диплом, 
я почти сразу перешел в цех № 19 — начальник цеха Диана Федоровна Зенкова 
искала человека, совмещавшего навыки прибориста и механика. Сегодня 
на моем счету десятки запатентованных изобретений. 
Изобретательская и рационализаторская деятельность на заводе 
велась очень активно, поскольку количество изобретений было одним 
из отчетных показателей. И к 1988 году НЗХК получил 680 авторских 
свидетельств и патентов на изобретения. Когда я получал какую-то тему, 
то поднимал все книги по ней, ездил в Государственную публичную 
научно-техническую библиотеку, смотрел новейшие изобретения. Всегда 
стремился сделать что-то действительно стоящее, полезное 
и инновационное. А когда стал руководителем группы 
авторобототехники и автоматизации, изобретательская 
и рационализаторская деятельность оказалась неотъемлемой частью 
работы. У каждого цеха был план по изобретениям. Бывало, вызовет Диана 
Федоровна к себе, скажет: «Карпыч, что-то план у нас плохо идет, посмотри, 
у тебя есть что-нибудь?». Я говорю: «Ладно, напишу заявку». А тогда 
при оформлении заявки нужно было провести сравнительный анализ 
прототипов. Это довольно трудоемкий процесс, и документ получается 
объемный. Я это очень не любил. Со мной работал Виктор Константинович 
Ласкарис, очень талантливый изобретатель. Вот у него лежала душа 
к такой работе. Мы с ним часто вместе оформляли заявки, и к соавторству 
я относился всегда спокойно. Я включал Ласкариса в соавторы своих 
изобретений, он меня — в свои. Работаем вместе, кульманы стоят рядом. 
Впрочем, для себя я взял за правило ежегодно одну заявку оформлять лично 
от себя. Более 60 процентов моих разработок внедрялось 
в производство. В 1985 году освободилась должность начальника 
патентно-информационного отдела (ПИО), а в цехе была реорганизация, 
и по рекомендации Дианы Федоровны Зенковой директор Эрик 
Николаевич Свечников назначил меня на эту должность. Последние 
19 лет на предприятии я проработал начальником ПИО и с этой 
должности ушел на заслуженный отдых. "